добавлю сюда другие произведения по ссылкам, надоело каждый раз искать в интернетах ;)
Зав.
Жужжал модем.
Блистали тучи.
И нагнеталась обстановка.
Шагами злобной тамагучи она вошла.
В руках винтовка.
Скрипел оптический прицел. Чернел дроздом ее глушитель.
И коллектив белел как мел, и зав. испуганно сопел, и говорил:
— Что вы хотите?
Но ничего им не сказав, ни звука, слова, афоризма, без объяснений, как удав, как медсестра с огромной клизмой, она нажала на курок —
и будто в п л а в л е н ы й с ы р о к
вонзились пули в зав. отдела.
И как торшер погасло тело.
Вот так, друзья, погиб начальник. А мог бы жить себе и жить. А мог бы долгими ночами кефир на кухне кипятить. Он мог бы каркать на рассвете, когда французы в бубны бьют. Он мог писать бы письма Пете, но вместо этого несут его безжизненным торшером через болота и леса к могилке, вырытой за сквером, где сыр растет, и колбаса весною расцветает бурно, где у скамейки плачет урна бычков смолою драгоценной, похожая на длинный рупор, где с тополей слетает пена, а всякий автор входит в ступор.
no subject
Зав.
Жужжал модем.
Блистали тучи.
И нагнеталась обстановка.
Шагами злобной тамагучи она вошла.
В руках винтовка.
Скрипел оптический прицел. Чернел дроздом ее глушитель.
И коллектив белел как мел, и зав. испуганно сопел, и говорил:
— Что вы хотите?
Но ничего им не сказав, ни звука, слова, афоризма, без объяснений, как удав, как медсестра с огромной клизмой, она нажала на курок —
и будто в п л а в л е н ы й с ы р о к
вонзились пули в зав. отдела.
И как торшер погасло тело.
Вот так, друзья, погиб начальник. А мог бы жить себе и жить. А мог бы долгими ночами кефир на кухне кипятить. Он мог бы каркать на рассвете, когда французы в бубны бьют. Он мог писать бы письма Пете, но вместо этого несут его безжизненным торшером через болота и леса к могилке, вырытой за сквером, где сыр растет, и колбаса весною расцветает бурно, где у скамейки плачет урна бычков смолою драгоценной, похожая на длинный рупор, где с тополей слетает пена, а всякий автор входит в ступор.
©